«Гласность»

Памятные страницы истории нашей газеты

 Юрий Изюмов

Для того, чтобы даже вкратце рассказать про всю историю «Гласности», нужно написать книгу. Реальные объемы позволяют упомянуть лишь о главном, что сделано газетой, людьми, которые в ней работали и множеством ее верных беззаветных соратников.  Почему нам так много и так многие помогали? Приведу слова классика советской литературы Юрия Васильевича Бондарева: «Разрешите сказать со всей искренностью вам, что являюсь верным читателем и поклонником. Восхищаюсь вашей мужественной неподдающейся позицией, стойкостью, совестливостью, честностью. Пусть слово вашей незаурядной чистой «Гласности» да пребудет вечно».

Итак, о главном на пройденном газетой пути.

История возникновения «Гласности» тривиально проста. В начале июня 1990 года заведующий Общим отделом ЦК КПСС Валерий Иванович Болдин предложил мне стать главным редактором нового цековского еженедельника. Задача издания – противостоять потоку антипартийных и антисоветских материалов, ежедневно извергавшемуся со страниц  руководимых яковлевскими кадрами газет и журналов, из теле- и радиоэфира. Для «Гласности» открывались партийные архивы, чтобы отпор клеветникам и фальсификаторам давался на основе подлинных документов. Газета первой будет получать для опубликования важные решения партийных и государственных органов, чтобы читатель знакомился с ними раньше, чем в демпрессе появится извращенное изложение. Это основное. В остальном, как говорится, дерзай, выдумывай, пробуй.

Все вопросы по газете были уже решены. Набран штат из работников нескольких отделов ЦК, имевших журналистский опыт, вчерне собран первый номер – принимай дела и как можно быстрее  его выпускай – желательно дней через 10.

5 июня состоялось решение о моем назначении, 14 июня первый номер поступил читателям.

Подписка на «Гласность» не проводилась, газета шла только в розничную продажу. В связи с этим волнений у нас было немало. Рынок прессы уже тогда был переполнен, нам противостояли газеты-гиганты с многомиллионными тиражами и устойчивой читательской аудиторией. Но они же нам и помогли. Каждый, без исключения, номер «Гласности»  демпресса встречала диким воем. Лучшая реклама!  100-тысячный первоначальный тираж расходился полностью, а на 1991 год у нас было уже 250 тысяч подписчиков.

В.И. Болдин заботливо шефствовал над своим детищем, регулярно снабжал газету уникальными архивными материалами. Одна его публикация предсмертного письма Александра Фадеева чего стоит!

Дела у нас шли неплохо. Вокруг редакции начал собираться прекрасный авторский актив из популярных тогда партийных и советских работников, писателей, ученых, общественных деятелей, людей искусства. В созданный вскоре редакционный совет входили члены ЦК КПСС министр культуры СССР Губенко,  председатель Союза художников Салахов, академик Лаверов, председатель Крестьянского союза СССР Стародубцев,  писатель Олейник, историк Медведев, народный депутат Денисов… Их статьи, интервью многое добавили газете. Я как главный редактор получил статус зав. отделом ЦК и смог присутствовать на всех пленумах, секретариатах, совещаниях аппарата, первых секретарей республиканских ЦК и обкомов. Все важное, интересное тут же шло в номер. Еженедельно печатались отчеты о  заседаниях секретариата.

Августовские события 1991 года все круто переменили. Как и все, я не могу объяснить, как 16 миллионов коммунистов, занимавших все ключевые позиции в государстве,  с покорностью стада овец  поддались ничтожной по сравнению с ними банде предателей и ненавистников  советской власти. Можно только гадать, как развивались бы события, если бы ГКЧП не выступил или действовал по-другому. Во всяком случае, в катастрофическое положение КПСС, а с ней и другие государственные структуры не попали бы. Но что гадать? Все произошло так, как произошло, и уже стало достоянием истории.

 Всю вторую половину августа «Гласность» не выходила. Сначала потому, что не попала в список  газет, разрешенных к выпуску ГКЧП. Потом по запрету российского министра печати Полторанина  демократы объявили, что нашего учредителя – ЦК КПСС – уже не существует. Требовалось срочно переучредиться. На общем собрании решили, что учредителем станет трудовой коллектив. Оформив необходимые бумаги, я поехал в Госкомпечать СССР. Комитет работал последний день. Низкий поклон зампреду комитета Горковлюку. Он за час оформил нам новое свидетельство о регистрации. Полторанину при всей его ненависти к «Гласности» пришлось смириться с ее существованием: Россия объявила себя преемником СССР, и советские документы такого рода остались действительными. На всякий случай, мы решили, что получить разрешение на возобновление выхода газеты будет проще, если у нее появится неизвестный властям главный редактор. Взялся побыть в этой должности наш новобранец Ю.Н. Серов. В итоге полторанинское ведомство передало в издательство «Правда» разрешительное уведомление, а Серову на прощанье там сказали:  «Запрещать мы вас не будем, мы вас задушим экономически».

При новом зиц-редакторе два или три номера вышли без девиза «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – так тогда выходили все партийные газеты, начиная с «Правды». Но вскоре все стало на свои места.

К чести редакционного коллектива, основная его часть продолжала работать с еще большим рвением. Стоически перенесла осаду здания ЦК, где располагалась часть редакции, незабываемый выход из него через беснующуюся толпу брокеров Борового, наемников Музыкантского и набежавшей черни, антикоммунистическую истерию СМИ, угрозы, оскорбления, предательство руководства. Оставшиеся на свободе члены политбюро, секретари ЦК  вели себя как трусливые лакеи демократов. Ни малейшей попытки поднять коммунистов на борьбу с ельцинским отребьем. Какие же низкие, ничтожные людишки долго надували щеки в руководящих кабинетах! И как хорошо потом устроились! Взять хотя бы Строева, Дзасохова, Лучинского. Как и тысячи других.

К нам в редакцию целыми днями шел поток людей, Предлагали помощь, платили членские взносы, говорили слова поддержки и ободрения. Поредевший все-таки штат пополнился замечательным человеком и классным журналистом Николаем Андреевичем Шияном, который со временем стал моим заместителем, надежной, незаменимой опорой. Если бы не он, не знаю, смогла ли газета выходить в тех условиях, в которых находилась. Долгое время, когда было совсем туго, даже без минимальной зарплаты,  мы выпускали газету втроем. Третьим был зав. отделом оформления Василий Васильевич Мощаков. А все многотрудные обязанности по обеспечению нашей работы выполняла Ирина Николаевна Конюхова. Но все это было много позже.

В 91-м у «Гласности» был еще большой запас прочности. Управление делами ЦК предусмотрительно открыло газете ее собственный счет в Часпромбанке и перевело на него небольшую, увы, сумму, рассчитывая, видимо, пополнять ее по мере надобности. Но на первое время прожиточный минимум на типографские расходы мы имели. До 93-го года никто не посягал и на часть нашего помещения в здании ЦК, действовали все виды связи, включая обе вертушки и ВЧ. При лютой враждебности новых властей в работе нас окружала атмосфера доброжелательности. Ведь как удалось сохранить вышеописанное? Я поехал к ельцинскому управделами Петрову, которого знал как порядочного человека. Рассказал, что вот-вот выгонят, а деваться некуда.

– Что ж вы заранее-то об этом не подумали, – попенял мне Петров. – Неужели не видели, к чему все идет? И распорядился, чтоб нас не трогали. Век ему этого не забуду. Добавлю, что до 1 января редакция, как и все нетрудоустроенные сотрудники ЦК, исправно получала зарплату в действовавшей цековской бухгалтерии. Такое вот было интересное время.

Однако ж от тяжких дум, не дававших спать ночами, все это не освобождало. Почему в огромной партии не находится никого, кто бы попытался собрать пленум ЦК? Пленум, а затем съезд должны решать судьбу великой когда-то партии, а не беспробудный пьяница с его камарильей оборотней. Но нет же. Члены политбюро и секретари ЦК во главе с Ивашко  (уж и фамилии-то большинства выветрились из памяти) приходят по утрам в оставленные им кабинеты, обозначают какую-то деятельность, кого-то из аппарата устаивают на работу. Не секретариат, а похоронная команда. Сдали партию и вроде даже довольны. Им, как говорят украинцы, абы гроши да харчи хороши.

Кипел «мой разум возмущенный»! Но что я мог сделать? Кто я такой? Ни в каком выборном органе не состою, в аппарате ЦК прежде не работал, сотрудников, кроме Общего отдела не знал, местные партийные кадры тем более. Для каких-то организаторских дел совершенно бесправная личность, партийному активу неизвестная. Но! Мы, журналисты, с юных лет помнили ленинские слова, что газета не только…, но и коллективный организатор.

Когда внутри все кипит, решения приходят быстро. После обсуждений с коллегами было решено на базе нашего редакционного совета создать инициативную группу по созыву пленума ЦК. На запрет Ельцина – наплевать. По принципу делай, что должен и будь что будет.

 Константин Анатольевич Николаев, к которому мы обратились первому, как будто только этого и ждал. С его энергией и непримиримостью к врагам партии он самой судьбой был предназначен стать председателем. Тем более – рабочий, с оттеснением  которых и произошло перерождение партии. Привлекли в группу  верных людей из орготдела ЦК – без их опыта и знания кадров у нас вряд ли что получилось бы. Аппаратом инициативной группы, ее базой стала вся редакция.

Дали сообщение о подготовке пленума в газете, всем членам ЦК (их было около 400) направили письма. С москвичами старались говорить лично. Отвечали по-разному.

В.В. Геращенко сразу сказал твердое «да». В.М. Фалин, перебравшийся после августа в Германию, встретился мне в Конституционном суде. Услышав слова «пленум ЦК КПСС»,  поднял брови: «Какой еще КПСС?». Сайкин, тогда директор ЗИЛа буркнул: «Мне с вами разговаривать не о чем». В общей сложности отказников набралось человек сто. Это высший эшелон КПСС и правительства, хозяйственники, все представители интеллигенции, военные и другие служивые люди. А рабочие и колхозники единодушно ответили согласием.

В каждом номере «Гласности» сообщалось, как идет подготовка пленума. Он был бы собран очень быстро, но тут вмешались секретари ЦК КПСС И КП РСФСР. «Подождите решения Конституционного суда, Пленум может привести к запрету партии». Пришлось согласиться, как выяснилось позже, – зря. Обжулили нас товарищи.

Я ходил на важные заседания суда и своими ушами слышал, как представители КП РСФСР в один голос твердили: «Мы не КПСС, мы другая партия». Своими ушами слышал и зачитанное Зорькиным постановление, разрешавшее работу местных организаций КПСС и КП РСФСР. Читаю потом его в газете и глазам своим не верю. КП РСФСР в постановлении есть, а КПСС исчезла. Зорькин потом объяснял, что изменение внесли по просьбе официальных представителей партии на суде.

Наша инициативная группа тут же приняла решение немедленно проводить пленум. Но где?

Кто осмелится дать помещение?  Нашелся смелый человек. Геннадий Николаевич Селезнев предложил конференц-зал «Правды». Золотой строкой надо вписать его имя в историю КПСС.

Вечером накануне пленума ко мне в редакцию приехали член политбюро Семенова и секретарь ЦК Лучинский. «Ты понимаешь (мы были на «ты» еще с комсомольских времен), какую берешь на себя ответственность? Не успеет пленум начаться, как к «Правде» подгонят воронки, и ты лично ответишь за то, что будет потом с членами ЦК». Трагический дуэт продолжался довольно долго, но я всегда старался следовать уже упоминавшемуся принципу: делай, что должен, и будь что будет.

13 июня 1992 года (кстати, в канун дня рождения «Гласности») члены ЦК, ЦКК, актив инициативной группы собрались в «Правде». Мы не знали, сколько человек прибудет, поэтому мероприятие К.А. Николаев открыл как совещание и сразу предложил провести его как пленум ЦК и ЦКК КПСС.

Начались выступления против: дескать, еще раз соберемся в более полном составе, тогда и объявим себя пленумом. А за никто не выступает.

Положение становилось критическим. Пришлось мне взять слово и произнести, наверное, самую горячую речь в жизни. Смысл ее:  кто и когда еще раз сумеет собрать членов ЦК и ЦКК? Для чего люди со всех концов страны, на свои средства ехали в Москву? Чтобы полюбоваться на ваши лица? Тем не менее 16 человек проголосовали против и тут же удалились. Похоже, это был засадный полк моих вечерних визитеров.

Пленум принял следующие решения: о созыве до конца 1992 года ХХ конференции КПСС, о роспуске политбюро и секретариата ЦК КПСС как не обеспечивших руководство партией, об исключении из КПСС Горбачева за развал партии и государства и предательство интересов трудового народа.  А самое главное – он объявил, что КПСС не самораспустилась, а будет налаживать работу в новых условиях.

Произошедшее таким образом восстановление КПСС – без преувеличения историческая заслуга «Гласности», ее коллектива и актива, который множился день ото дня. Слава и честь ей, нашей непоколебимой коммунистической газете. Придет время, и эти слова в ее адрес скажут новые поколения коммунистов, которым без сомнения принадлежит будущее. Преданные до самоотверженности идеям коммунизма сотрудники «Гласности» тех лет должны гордиться нашим коллективным подвигом. Не забывайте, в какой обстановке мы работали. Одна яркая деталь: многие высшие чины партии отговаривали членов ЦК и ЦКК ехать на пленум, а решившихся ельцинские спецслужбы снимали с поездов и самолетов. Во сработались!  Украинский «голова» Гуренко лично отговаривал своих цековцев. Тот самый Гуренко, который секретарем по идеологии в свое время выдвинул небезызвестного Кравчука.

Может, я пишу об этих годах нашей жизни слишком эмоционально, но поймите: ведь как вспомнишь, так вздрогнешь. Прав был Маяковский: много еще разных мерзавцев ходит по нашей земле и вокруг.

Так, «в борьбе и тревоге» прошел 1992 год.  10 октября состоялась ХХ Всесоюзная конференция КПСС, принявшая решение о созыве ХХIХ съезда. «Гласность» и тут была штабом, сделала для ее успешного проведения все, что могла.

Что касается дел чисто газетных, то в новых условиях коллектив работал с полной отдачей и большой ответственностью, каждый старался, чтобы «Гласность» не теряла достигнутого уровня. Чувствительнее всего по нас ударило то, что мы перестали получать информацию сверху.   Ее место на страницах заняли разоблачительные статьи о вредоносном для страны и народа правлении Ельцина, безобразиях, творимых его приспешниками, о предателях партии. Продолжалась и организаторская работа. Редакция помогала восстановлению повсюду партийных организаций, подготовке и проведению в 1993 году ХХIХ съезда КПСС. Прежнее партийное руководство вело себя последовательно: полное игнорирование, а где можно – палки в колеса. Но у нас уже сложился крепкий оргкомитет, который пополнялся и новыми людьми.

Прямо перед съездом освободили из заключения Олега Семеновича Шенина. Он сразу откликнулся на наше приглашение принять в нем участие. Накануне съезда у меня  собрались председатель оргкомитета К.А. Николаев, выдвинувшийся к этому времени на первую роль в оргделах  Е.И. Копышев и О.С. Шенин. Надо было решить, кого предложить делегатам в качестве партийного лидера. Копышев предложил Николаева, я настоял на кандидатуре Шенина, который и был избран первым секретарем возрожденного ЦК КПСС. К.А. Николаев также был выдвинут на  эту должность, но взял самоотвод. Константин Анатольевич стал вторым.

Среди прочих, на съезде обсуждался вопрос об индивидуальном членстве в КПСС. Мы получили много писем от коммунистов, не желающих менять свою партийную принадлежность и переходить из КПСС в компартии бывших союзных республик. Эта тема звучала и в выступлениях делегатов. В принятом съездом новом Уставе такая возможность предусматривалась.

Считаю своим долгом рассказать о фокусе с этим пунктом, проделанном Лигачевым. Он напросился, чтобы его избрали председателем редакционной комиссии. Ирина Николаевна Конюхова, входившая в состав комиссии, засвидетельствовала, что в окончательном тексте Устава индивидуальное членство было. Как сумел Лигачев сфальсифицировать это очень важное положение,  никто не знает. Но в опубликованном спустя какое-то время тексте его не было. Точь в точь как с постановлением Конституционного суда. В результате штаб партии оказался без своей армии, все коммунисты подчинялись республиканским лидерам, что и позволило в дальнейшем ЦК КПРФ развалить сложившийся уже и постоянно крепнувший Союз компартий – КПСС. У Лигачева есть книга «Загадка Горбачева». Но он сам – загадка не меньшая. В.В. Гришин еще в 1992 году написал в своих мемуарах: «Никто не принес партии столько вреда, сколько Лигачев».

 Меж тем наступил кровавый октябрь 1993-го. Для «Гласности» началась новая череда тяжелых испытаний. Вслед за расстрелом Верховного Совета 4 октября был учинен погром в нашей редакции. На Старую площадь подъехал автобус, из которого высыпало десятка два здоровых парней в штатском. У некоторых в руках были куски водопроводных труб, арматуры. Сопровождали их два милиционера с автоматами. Сказав, что действуют по приказу Лужкова,  сняли вывеску, всех работников выгнали на улицу, угрожая расправой, прошлись по кабинетам, сбрасывая со столов на пол рукописи, макеты, читательские письма, разбили оргтехнику, увезли с собой пачки газет, не побрезговали и мародерством – срезали телефонные аппараты. Произошло это после подписанного Лужковым распоряжения о приостановлении деятельности газет «Правда», «Советская Россия», «День», «Рабочая трибуна», «Гласность». В аналогичном приказе Мининформпечати  первый зам. министра Цабрия (теперь он подвизается в  правовом управлении Госдумы) повелел проследить за выполнением Государственной инспекции по защите свободы печати. Прямо анекдот!  

На следующее утро, придя на работу, мы увидели у редакционной двери двух курсантов с автоматами наперевес. Стали узнавать, кто распорядился нас не пускать. «Гайдар, – шепнул знакомый работник комендатуры, – он сказал,  что никакой «Гласности» больше не будет».

«Ну, нет, вонючий шизофреник (я давно знал этого Гайдара) не дождешься!» – такой  была моя первая реакция. Сохранился протокол собрания коллектива 5 октября. «Место проведения, – начинается он, – во дворе дома 14 (Новая площадь) перед опечатанным входом в редакцию. Слушали: о незаконном закрытии еженедельника. Постановили: поручить руководству редакции обратиться в Генеральную прокуратуру РФ для приостановления и отмены незаконного решения чиновников Мининформа РФ и для немедленного возобновления работы редакции».

Протесты были тут же посланы и в прокуратуру, и в суд, и в незапрещенные СМИ, даже Черномырдину. Результат нулевой, Только суд принял дело к рассмотрению.

На многих наших сотрудников октябрьский теракт банды Ельцина повлиял тяжело. Это сразу проявилось, когда мы вновь собрались всем коллективом, на этот раз в Доме культуры «Правды».

– Я люблю газету, не меняю убеждений, но у меня двое детей, – сказала одна из лучших работниц, пришедшая в «Гласность» с первых месяцев. – Не осуждайте меня, я ухожу.

Сотрудников у нас тогда осталось меньше половины. Но каких! Опять вспоминаю любимого Маяковского: «Гвозди бы делать из этих людей, не было б крепче гвоздей».

Газета продолжала работать, но в своеобразной форме. В конференц-зале музея Ленина, потом в клубе Черемушкинского керамического завода еженедельно проходили устные выпуски, всегда собиравшие полные залы. Выступать приезжали известнейшие люди. Какая это была нам поддержка! На одном из выпусков ко мне подошел учредитель газеты «Речь» и предложил, чтобы «Гласность» пока издавалась под этим названием. Тоже выход! Нашлись и другие доброжелатели. «Юридическая газета» предоставила нам для работы два своих кабинета.

Возобновлять издание газеты ельцинские власти не собирались, тот же Цабрия  выдумывал предлоги один глупее другого. На судебные заседания он просто не являлся, поэтому рассмотрение нашего обращения  состоялось только через 3 месяца. Хорошо, что судьи были не теперешние, а еще советские, честные. 24 января 1994 года судья Н.Д. Бабурина признала все действия Мининформпечати «в части приостановления выпуска и распространения «Гласности» незаконными и отменила их.

Запоздалое торжество закона было, однако, безрадостным. Мы лишились не только помещения и оргтехники, но и, самое главное, подписчиков, так как не могли провести подписную кампанию. Нарушилась система распространения в розницу. 4 месяца редакция была лишена всяких финансовых поступлений, а банковский счет арестован. Пропали все архивы, подшивки за два года. С тех пор газета из еженедельника превратилась в ежемесячник.

Но главное – газета жила, работала, делала то дело, ради которого мы прошли через все уготованные нам тернии. Редакция постоянно ощущала огромную поддержку коммунистов всей страны. Вот одна из телеграмм: «Мы готовы всячески оказать помощь для выхода газеты «Гласность». Эту газету мы с нетерпением ждем. Тухтаходжаев, Наманган». Творческий состав пополнился тремя асами журналистики – Николаем Горбачевым, Александром Драбкиным, Михаилом Синельниковым. Главный редактор «Сельской жизни»  А.П. Харламов оплатил наши долги типографии, пристроил к своему компьютерному центру, великолепные работницы которого до сих пор служат нам верой и правдой. Настоящим добрым гением стал Евгений Николаевич Тихомиров, который через своих друзей-металлургов добился передачи редакции пустовавших тогда ведомственных площадей. Появилась база не только для работы над номерами, но и для организации отдела распространения. И дело опять пошло. Поддерживался высокий профессиональный уровень, «Гласность» твердо стояла на марксистско-ленинских позициях, ни разу не вильнула ни влево, ни вправо. Трудностей все время было хоть отбавляй, но коллектив действовал по принципу: нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики.

15-летие  мы отмечали в большом зале Центрального Дома журналистов.  «Гласность», кроме товарищей-партийцев, приветствовали  генерал армии Варенников, главный редактор «Правды» Ильин, писатели Виктор Розов и Валентин Сидоров, другие известные и уважаемые люди. ЦК КПСС наградил газету орденом Октябрьской революции

Я уже упоминал, что последние годы газету выпускали три человека. Мы продержались долго, но перенесенные испытания не прошли без следа. Сильно пошатнувшееся здоровье вынудило попроситься в отставку.

И в заключение. Я называл очень мало имен людей, с которыми трудился на протяжении 18 лет. Времени прошло много, память часто подводит… Кого-то забудешь, кому-то не воздашь должное  – лучше без обид. Кратко написано и о содержательной стороне нашей работы. Но она налицо в подшивках, тут ни прибавить, ни убавить. Я считал своим долгом рассказать о тех страницах истории «Гласности», которые, кроме меня, вряд ли кто расскажет. Надеюсь быть понятым.

Вернуться в начало страницы