Из прочитанных книг

Герман Смирнов. Только мысли, только факты. 410 стр. Издание автора. 50 экз.

Сталин как личность был очень в русле русской национальности. Он был чужд суперменства. Троцкий называл его гениальной посредственностью, а это была гениальность под маской посредственности. И благодаря этой маске он переиграл всех суперменов вместе взятых.

Вокруг Сталина была целая плеяда людей определённого типа: Чкалов, Ерёменко, Лысенко и др. Один — средней руки лётчик, другой — средней руки генерал, третий — средней руки агроном. Но у всех у них была одна особенность: они предлагали не раздумья и сомненья, а конкретные решительные меры. Чкалов готов был лететь к чёрту на рога, Ерёменко был убеждён, что разобьёт «подлеца Гудериана», Лысенко — что даст стране хлеб. По всей видимости, Сталина утомляла и удручала манера даже толковых людей ни мычать, ни телиться. Ему нравились и были нужны люди, с готовностью подхватывавшие его требования и соображения, хотя сама эта готовность должна бы вызывать подозрения: легко соглашаются люди, не понимающие и не знающие всех трудностей и тяжестей дела.

Наверное, война отучила Сталина от такого подхода. Лучшими работниками оказались люди, которых надо было решительно, против их воли ставить на тот или иной пост, а уж после этого они тянули лямку изо всех сил: Василевский, Штеменко и др.

Сталин, когда ему жаловались на увлечения маршалов, говорил: «Женщины липнут к великим полководцам. Пусть ещё одна отдастся. Пусть ещё одна падёт, лишь бы при штурме очередного вражеского рубежа полководец потерял на тысячу человек меньше».

Поколение руководителей рождения 1900-1915 годов — роковое в нашей истории. Под водительством Сталина они совершили невозможное, создав великую промышленность и выиграв войну, а предоставленные самим себе в хрущёвско-брежневские времена, развалили всё, ими самими созданное.

Перед войной большая группа великих артистов решила построить себе на улице Неждановой кооперативный дом. Собрались, построили. Но когда дом был готов, по указанию Сталина всем были возвращены их взносы, и получилось, что дом им дало государство. Я потом понял, почему так сделали. Великие умрут, останутся их ничтожные потомки, весь центр Москвы заселится всякими ничтожествами, они начнут меняться с доплатой. Доплату будут делать известно кто — торгаши, парикмахеры и официанты. И в результате центр Москвы будет заселён всяким сбродом, который невозможно выселить — частная собственность. А из государственного дома под предлогом капитального ремонта можно выселить запросто, как потомков, так и торгашей-нуворишей. Не глупо!

У Сталина было всего три ордена Ленина и три ордена Красного Знамени, один — Суворова первой степени и два ордена Победы. Задумался: дай посмотрю, сколько орденов Ленина было у других. Рекордсменом по числу орденов Ленина оказался Устинов: — 11 штук, за ним шёл Яковлев, авиаконструктор — 10 штук, потом Папанин и Чуйков — по 9. По 8 орденов Ленина было у Соколовского, Ильюшина, Василевского, Воронова, Н. Тихонова, Брежнева, Будённого, Ворошилова, Туполева, академика Александрова, Кунаева. По 7 орденов Ленина у Рокоссовского, Громыко, Бардина, Баграмяна, Максарёва, Конева, Комаровского, Келдыша, Хруничева, Калнберзина, Машерова, Щербицкого. По 6 орденов Ленина — А. Фёдоров, Вершинин, Косыгин, Жуков, Долгих, Воронов, два Микояна, Исаков, Гречко, Курчатов, Христианович, Байбаков, Бармин, Вас. Вас. Кузнецов, Коккинаки, Архангельский, Н.Д. Яковлев, Юмашев, Шолохов. По 5 — Тевосян, Харитон, Швецов, Челомей, Тимошенко, Горшков, Суслов, Алиев, Климов, Первухин, Паршин, И.Е. Петров, Баландин, Мазуров, Лелюшенко, Зимянин, Говоров, Глушко, Орловский, Обручев, Неделин, Бирюзов, Благонравов, Шверник, ак. Щукин, Соломенцев, Малиновский, Гришин.

Гитлер боялся России, но сионисты обещали ему передать эту страну на блюдечке с голубой каёмочкой. И они показали, как именно они собираются сделать это на примере Франции. Они как бы говорили: тебе ничего не придётся делать, только войти и ехать, а уж там на месте всё будет приготовлено. И действительно, многое было приготовлено. И у нас можно проследить тот же почерк: слухи, бессмысленные переброски войск, путаница с приказами и взрывом мостов и т. д. У Франции была фора: 8 месяцев «странной войны». За это время можно было полностью мобилизовать страну, а она полностью разложилась. Мы через 6 месяцев уже вложили немцам под Москвой.

В воспоминаниях Н.Д. Яковлева говорится, что в Дубно, в 50 километрах от границы без ведома его, начальника ГАУ, находились тяжёлые гаубицы и масса других орудий, якобы лишённых тяги. Он сверил эти данные с дневником Гальдера и обнаружил, что в Дубно было захвачено множество дефицитного для немцев тяжёлого вооружения с тягой. Такая же отдача немцам тяжёлых орудий была при бегстве французов. Это случайность? Неразбериха? Не верю!

Моему товарищу, готовившему книгу об обороне Тулы, прямо сказали, что правду ему военные опубликовать не дадут. Потому, что они очень хотели взорвать тульский оружейный завод и были обескуражены, что им не дали этого сделать. А не дал секретарь обкома Жаворонков, который прямой угрозой арестовать генерала Ерёменко (не будущего маршала) предотвратил взрыв заводов. И я снова подумал о заговоре в рядах РККА. Власов, Павлов и другие, конечно же, не были одиноки. Всё говорит за то, что были и другие, менее известные. Есть ощущение, что обе армии знали, какие мосты будут взорваны, а какие нет. И к тем, которые должны были быть взорваны при отступлении, немцы заранее везли готовые фермы и восстанавливали их за 10-12 дней.

Прочитав об исходе Парижа в мае 1940 года, о том, как все внезапно снялись и побежали, как распространялись слухи, как бежали войска, как артиллерию бросали где попало, подумал: а ведь в октябре 1941 года наши предатели попытались провести такую акцию и со сдачей Москвы. Бегство из Москвы по воспоминаниям отца и других свидетелей началось внезапно, без всяких предшествующих событий. Вдруг утром отец вышел на улицу и увидел, что грабят магазины, бегут, на улицах ветер носит бумаги и пепел и т. д.

Тогда же и Сталин в своём отчаянии достиг апогея. Теперь я понимаю, чего боялся Сталин. Он боялся, что в случае его отъезда вынырнет новый человек, который провозгласит себя спасителем Отечества наподобие Петэна, объявит Сталина предателем и сдаст Москву или объявит её открытым городом. Отец говорил, что в эти критические дни радио постоянно сообщало: Сталин и правительство находятся в Москве.

Русский Петэн — человек, который должен был сдать Москву немцам, наверняка был, был заранее подготовлен, завербован и сидел наготове. Кто же это мог быть? И вдруг подумал: а не генерал ли Власов, герой московской обороны? Может быть, эта догадка прольёт свет и на его дальнейшую судьбу — перебежка к немцам, создание «власовских» частей и т. д. Ещё одна деталь в связи с Власовым. Он должен был понять, что после мая 1942 года сионисты, которые теперь стали врагами немцев, могли заложить его Сталину. И ему ничего делать не оставалось, как бежать.

Знакомую Нину Ивановну Робинову расспрашивал о событиях 16 октября в Москве. Она в общем-то подтвердила мои догадки: за 2-3 дня в очередях, оказывается, уже были люди, которые говорили: «Да немцы уже в Москве, чего тут цацкаться, бери всё свободно, всё равно пропадёт!» В магазинах уже стали брать всё бесплатно. Н.И. помнит, что в их булочной хлеб выпекали в пекарне, выкладывали его на прилавки, и все брали без денег, кто сколько хотел. Это характерная деталь: паника и слухи шли из системы торговли.

Для Сталина, как, может быть для Гитлера, Рузвельта и Черчилля, война закончилась в декабре 1941 года. А дальше, какие бы генералы не воевали, это было уже всё равно. И Сталин снисходительно предоставлял генералам сражаться, зная, что любого из них он может сделать великим полководцем — стоило дать ему войска и вооружение. Но тех, кто устоял под Москвой, когда у него резервов не было, он выделял особо — Жуков, Рокоссовский, Конев, Василевский.

С 1941 года мысли Сталина были уже о другом — о том, что будет в послевоенном мире. Он уже жил в будущем и готовил его в настоящем. Великий политик! Правильно говорил, что после его смерти соратники будут тыкаться, как слепые котята.

И теперь понятно, почему он отказывался от встреч раньше какого-то срока, почему назначал встречи, почему отлынивал, почему ждал, почему торопил. Очень интересно и многозначительно всё это.

В конце войны выдвинулся молодой авиационный генерал, который стал делать бешеную карьеру, стал любимцем Сталина до такой степени, что возбудил в маршале авиации Новикове опасения за свою собственную карьеру. В это время Сталин поручил генералу вывезти из Маньчжурии ценности императорского двора. Генерал улетел — и как в воду канул вместе с самолётом и ценностями.

И тут Новиков представил Сталину доклад, в котором доказывалось, что молодой генерал — жулик и улетел вместе с драгоценностями за границу. Но прошло несколько месяцев, и в тайге был обнаружен разбившийся самолёт вместе с драгоценностями и останками генерала и его свиты. Вот тут-то Сталин и дал разгон маршалу Новикову! И нельзя сказать, что необоснованно.

Хрущёвская интеллигенция — мордатая, «жизнелюбивая», в просторных иностранных костюмах, в галстуках, шляпах - одним словом, «европейцы».Брежневская — никакого внешнего «жизнелюбия», очень таинственная, одежда сугубо европейская, не прочь пребывать выпимши, хамоватая и как-то уверенная в безнаказанности, продувная, жуликоватая.

А горбачёвские ребята — как будто из одного класса, из одной возрастной группы...

Отец рассказал, что в бытность свою вологодским комсомольцем он беседовал с домохозяйкой, у которой снимал комнату во время ссылки в Вологду И.В. Сталин. Тогда имя Сталина ещё не гремело так, как загремело позднее, и хозяйка говорила, не стараясь попасть в тон славословий. Так вот она утверждала, что это был замечательно скромный и душевный человек, никогда не предъявлявший никаких претензий и, что поражало её больше всего, никогда не приходивший домой слишком поздно, чтобы не тревожить легших спать людей.

Прочитал «Портрет тирана»- скандальный труд Антонова-Овсеенко о Сталине. Надо отдать ему должное, пишет он лихо. Но желая воспеть хулу Джугашвили, он, как валаамова ослица, пропел ему славу. Он ясно показал, что Сталин — гений власти, рядом с которым все эти политиканы — Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев и т. д. — трепачи и бездельники, надеявшиеся только на хапок, на глотку, на гвалт. А Джугашвили ничего не пускал на самотёк, тщательно всё готовил, работал в поте лица. И они, конечно, не смогли устоять против него.

История о том, как в своё время был разрешён вопрос об избрании в академики Будённого за выведение будённовской породы лошадей. Рассказывал её известный научный деятель С.Кафтанов. Его вызвали на заседание Политбюро, и Сталин сказал:

— Выдвинуто предложение об избрании товарища Будённого академиком за выведение будённовской породы лошадей. Что думает по этому поводу товарищ Кафтанов?

У Кафтанова в мозгу бешено закрутились разные мысли и вопросы, но он понял: раз спрашивают его, значит, вопрос об избрании уже решён отрицательно. И он сказал, что товарищ Будённый — маршал, герой-полководец, и для него избрание в академию не может быть жизненно важным делом. Поэтому, мол, лучше бы Будённого в академики не избирать.

Сталин походил по кабинету и сказал:

— Я думаю, члены Политбюро согласятся с мнением товарища Кафтанова. Ему же мы и поручим сообщить о мнении Политбюро самому товарищу Будённому.

Кафтанов облился горячим потом от этого решения, но делать было нечего, надо было как-то сообщить маршалу эту крайне неприятную для него новость. Заходит он к маршалу и начинает свою речь:

— Товарищ Будённый, в Академии наук возник вопрос о том, чтобы избрать вас академиком...

Тут маршал прерывает его:

— Я очень рад такому решению! Благодарю за эту высокую честь, сделаю всё возможное, чтобы не посрамить Академию. Приветствую академиков и готов послужить ещё на пользу науки...

В голове у Кафтанова опять бешено закрутились мысли, и он говорит:

— Но тут есть одна существенная деталь: по академическому уставу вновь избираемый академик должен прочесть цикл лекций по своей науке.

— Ничего подобного, — парировал маршал, — Вон Сталина и Молотова выбирали в Академию, так они никаких лекций не читали!

— Так то ж почётные академики! Почётные, точно, не читают, а вам как действительному придётся.

Тут маршал задумался, загрустил. Сказал задумчиво:

— Да что ж? Конечно, будённовская порода... Кони неплохие.. Но уж если по чести, кобыла-то была английская...

После войны к Аркадию Александровичу Космодемьянскому, профессору Военно-воздушной академии приехали на машине загадочные люди и сказали: «Поехали!» Ни что, ни куда. По дороге учили: «Главное, не возражай, молчи!»

А потом завели в комнату, и он ахнул. Там сидел маршал артиллерии Н.Д. Яковлев, ещё какие-то люди и похаживал с трубкой Сталин. Сказал: «Мы изучили ваши документы, вы нам подходите. Мы вас мобилизуем.» «Я было дёрнулся сказать, что хочу остаться профессором, педагогом, но вспомнил, что мне говорили: мол, не возражай. А он моего мнения так и не спросил».

Привезли домой, а за мной следом два полковника. Ты, мол, мобилизован, давай паспорт, распишись, и через 40 минут после разговора я был уже в полковничьей форме.

Оказывается, старик был назначен в так называемую вторую комиссию Совета Министров, которую возглавлял Берия. Старик не сообщил никаких подробностей. Комиссия №2 занималась ракетами.

В ноябре 1942 года Президиум Академии наук принял постановление: не критиковать теорию относительности Эйнштейна в открытой печати. По всей видимости, в апреле 1942 года Сталину была обещана поддержка Всемирной сионисткой организации, если он выполнит ряд условий, в том числе и это. Джугашвили решил проблему, как всегда, эффективно. Об Эйнштейне у нас вообще перестали писать — ни критики, ни похвал. И только после смерти Сталина, с 1958 года пошёл вал панегирических восхвалений.

Отец поразил меня сообщением, будто после Сталинграда немцы предложили Сталину мирные переговоры. Встреча наших полномочных представителей с ними состоялась будто бы в Пскове, где немцы заявили, что они готовы отвести войска за Днепр и начать переговоры. Наши на это будто бы сказали: «При чём тут Днепр? Вы должны отвести войска за пределы советских границ.» Немцы были возмущены этим требованием, заявленным в то время, когда они находились в центре России, у Волги, и переговоры были прекращены.

Администрация каждого из наших руководителей, и даже иногда определённые этапы их пребывания у власти окрашены характерным обликом представителей администрации. Администрация Ленина — это интеллигентные брюнеты: бородки, пенсне, кожаные куртки и т. д. Администрация Сталина довоенного периода — скромные «сталинки», брюки, сапоги для партийцев; западного покроя костюмчики для беспартийных интеллигентов. Послевоенная администрация Сталина — формы для работников многих гражданских ведомств — ж.д., юстиции, финансов, шахтёров и т.д.

 Вернуться в начало страницы