КАК ЕЛЬЦИН ВТОРОЙ РАЗ ОТДАЛ КРЫМ

Крым вместе с Таманским полуостровом был присоединён к Российской империи указом Екатерины Второй в 1783 году и с тех пор существовал как её неотъемлемая часть. Именно Россия ликвидировала в 17-м веке Крымское ханство, три века до того грабившее и разорявшее руcские, украинские, молдавские и польские земли.

После Октябрьской революции в ходе Гражданской войны жители Крыма объявляли себя Советской Социалистической Республикой Тавриды, Крымской Советской Социалистической Республикой, пока не получили в 1921 году статуса « Автономная Крымская Советская Социалистическая Республика» в составе РСФСР. Эта формула отражала многонациональный характер населения полуострова. Основную его часть уже тогда составляли русские, на втором месте стояли крымские татары, затем греки, болгары.

В 1941 году, спасаясь от оккупации, много русских эвакуировалось. Против оставшихся был развёрнут жестокий геноцид. Немцы активно использовали для этого, а также для борьбы с партизанами, крымско-татарских националистов и 20 тысяч из них, дезертировавших из Красной Армии и перешедших на сторону гитлеровской Германии. Их зверства по отношению к немусульманскому населению не знали пределов. В русских поселениях все колодцы были забиты трупами — людей бросали туда живыми, чтобы не тратить патронов. Проведённое после освобождения Крыма расследование пришло к выводу, что подавляющая часть крымских татар активно сотрудничала с оккупантами, вела вооружённую борьбу с Советской властью. Существовало неоспоримое доказательство. При обысках в татарских домах было найдено 5395 винтовок, 337 пулемётов, 250 автоматов, 31 миномёт. И это при общей численности крымских татар в то время 150 тысяч человек.

Оставлять в тылу Красной Армии это вражеское гнездо было невозможно. И Государственный Комитет Обороны принял решение: исходя из предательских действий большинства крымских татар против советского народа, переселить их из приграничной зоны с союзником Германии Турцией, каковой являлся Крым, в Узбекистан. Одновременно были выселены 40 тысяч болгар, греков, армян и немцев, запятнавших себя активным сотрудничеством с фашистами.

При жизни того поколения советских людей, которое на себе испытало немецко-татарский геноцид, своими глазами видело тысячи зверски растерзанных людей, лидеры крымских татар боялись даже заикнуться о возвращении в Крым. Разрешение на это было получено в 1989 году от горбачёвской шайки товарищей по предательству.

Сразу после освобождения Крыма еврейская община СССР в лице Михоэлса, жены Молотова Жемчужины и других видных людей стала настойчиво добиваться переноса в Крым Еврейской автономной области с Дальнего Востока. В этом её поддерживали влиятельные западные политики, банкиры, бизнесмены. Но Сталин твёрдой рукой пресёк их притязания. В 1945 году, сразу после окончания войны Крымская АССР была преобразована в Крымскую область РСФСР. В Крым направили большое количество русских и украинских переселенцев, в том числе инвалидов и участников войны.

Решение Хрущёва о передаче Крыма Украине было воспринято как очередное самодурство и не повлияло на повседневную жизнь. После его смещения многие самодурства были отменены. Но не в отношении Крыма.

Для пришедшего на смену Хрущёву Брежнева интересы Украины, откуда он родом, были выше российских. Президиум Верховного Совета СССР при нём долгое время возглавлял тоже украинец Подгорный, вообще не чуждый национализма. Однако при советском строе украинизация Крыма выражалась в основном чисто внешне и заключалась в появлении на вывесках и указателях украинских названий, над которыми и местные жители и особенно отдыхающие, туристы, добродушно посмеивались: зупинка вместо остановка, перукарня вместо парикмахерская, едальня вместо столовая. Родными эти и подобные слова были меньше, чем для десятой части крымчан, да и те с детства привыкли говорить по-русски.

В 80-х годах с ослаблением центральной власти и ростом национализма украинизация активизировалась. И хотя она ещё не приняла агрессивного характера, большинство крымчан стало проявлять беспокойство о своей судьбе, которое после развала СССР переросло в большую тревогу.

Сразу же возник вопрос о государственной принадлежности Крыма. Цепная реакция суверенизации шла тогда очень быстро. Вслед за союзными республиками в неё включились автономные. Аргументы у них были простые. Ведь если, скажем, Грузия, Молдавия, Украина сами решали свою судьбу, не считаясь с Конституцией СССР, то и Абхазия, Приднестровье, Крым тоже получили де-факто полное право на самоопределение.

Руководство Крыма, общественные организации не раз обращалось к российским властям, объявившим себя преемниками СССР, с просьбой принять область в состав России, что тогда можно было сделать без особых сложностей. Но Ельцин только отмахивался от них. За передачу Крыма Украине Хрущёва в России и Крыму клянут до сих пор, а вот о роли Ельцина помалкивают, он неприкасаемый.

В 1991-1992 годах украинские руководители ещё не перешли на оголтело-шовинистические позиции. Они прекрасно понимали всю юридическую шаткость хрущёвского решения о Крыме, несправедливость по отношению к России, которую тогда по-прежнему уважали и побаивались. Это уловил Хасбулатов и начал переговоры о судьбе Крыма с Кравчуком и своим коллегой — председателем Верховного Совета Украины Плющём. Все трое были хорошо знакомы и могли обсуждать любой вопрос не формально, а по существу. Переговоры шли, как принято говорить, в обстановке взаимопонимания. Украинская сторона с должным уважением воспринимала интересы России.

В конце концов приняли решение, что пока Крым входит в состав Украины на правах автономной республики с очень большой самостоятельностью, а окончательно вопрос о его принадлежности решит референдум: как люди проголосуют, так и будет. Севастополь независимо ни от чего передаётся в аренду России на 99 лет со всей инфраструктурой и прилегающими территориями. Договорились по согласованию с президентами, что соответствующее соглашение будет подписано ими в Дагомысе.

И вот в мае 1992 года, в прекрасную пору, когда весна в Причерноморье переходит в лето, встреча руководителей двух только-только созданных государств состоялась. В ней участвовали главы правительств, министры иностранных дел, обороны и другие высокопоставленные лица.

Поначалу вышла небольшая заминка. Прибыв на заседание, которое было призвано стать историческим, украинская делегация обнаружила, что кроме столов с прохладительными напитками, ничего не подготовлено. Не оказалось ни протоколистов, ни секретариата, ни стенографисток, ни машинисток. Видимо, ельцинское окружение понадеялось на министерство иностранных дел. Нашли на кого надеяться. Выручили работники аппарата Верховного Совета России, прибывшие вместе с предусмотрительным Хасбулатовым.

Наконец, заседание началось. После необходимых формальностей и вступительных речей Хасбулатов и Плющ положил перед президентами тексты договора. Оставалось его только подписать.

Препятствий к этому вроде бы не ожидалось, всё было согласовано. Кравчук правда, особого энтузиазма не проявлял, но и не сопротивлялся. Протоколисты уже стояли наизготовку, чтобы вложить в президентские руки ритуальные авторучки, заправленные специальными стойкими чернилами, а затем символически промокнуть учинённые подписи тоже ритуальными пресс-папье.

Где-то задерживались министры обороны. Поскольку главным вопросом встречи была судьба Черноморского флота и Севастополя, без них не начинали. Ельцин несколько раз спрашивал, почему их нет, и нетерпеливо поглядывал в сторону пляжа, где уже были накрыты столы и откуда доносился весёлые женские голоса.

Через полчаса, прошедших в беседах на разные темы, министры явились. Вошли обнявшись, оба в шортах, очень весёлые.

— А ч-е-го вы тут сидите, - несколько нетвёрдо произнёс Грачёв. - Борис Николаевич, Леонид Макарович, мы уже обо всём договорились.

— О чём — обо всём? — спросил Ельцин.

— И флот, и прочее поделили поровну.

— Хорошее решение, — обрадовался Ельцин.- Раз договорились, давайте оформляйте. — И быстро поднялся из-за стола.- А то меня журналисты ждут.

И в сопровождении Коржакова ринулся в сторону моря. Кравчук поспешил за ним, Плющ за Кравчуком.

Рядом с Ельциным семенил Козырев, радостно приговаривая, что всё будет решено, и Борису Николаевичу незачем заниматься такими пустяками.

За столом остался только Хасбулатов наедине с неподписанными документами, которые так и не стали историческими.

Из газеты «Досье. История и современность» № 11.